Унылое утро десятого декабря. Ресторан «Прадо» на площади Ногина.
— Дед, без маски не обслуживаем.
— А где ж её взять, мил человек?
— Ваши проблемы.
— У меня сегодня именины!
— Сколько исполнилось?
— 199.
— Фигасе! Старше 65 не обслуживаем вовсе.
— Я Некрасов! Н. А.
— Да хоть Пушкин… А. С.
Кто-то крикнул швейцару: «Гони!
Наш не любит оборванной черни!»
И захлопнулась дверь.
Классик остался под неприятным декабрьским дождем.
К дверям подходит импозантный старик, натурально иностранец. Италия, скорее всего. Сан Ремо.
— Без маски не обслуживаем.
— Мне нельзя маску.
— Почему?
— Не камильфо. Борода помнётся.
— Проблемы индейцев.
— У меня сегодня день смерти!
— А вот не надо было без маски ходить. Аривидерчи.
Импозантный тоже оказывается на улице.
Некрасов, разводя безнадежно руками, — Суди его бог.
Дождь усиливается.
Итальянец поднимает воротник пальто, — Есть идея, — жестом приглашает писателя ближе.
Николай Алексеевич подходит.
Иностранец шепотом, — У них на заднем дворе сортир очковый имеется.
— Допустим.
— Пойдемте, бросим туда пару динамитных шашек?
— Хорошо ли это?
— Очень хорошо. Шарахнет так, что потолок вылетит!
— Да где ж их взять, мил человек?
— Обижаете, — импозантный расстегивает пальто: под полой у него висит несколько шашек, — Я без них никуда!
Некрасов, оглянувшись на дверь ресторана, берет итальянца под локоть, и товарищи направляются к арке.
— А как звать-то тебя, мил человек?
— Альфред Бернхард Нобель. Для вас, — протягивает руку, — просто Алик.
— Николай, — пожимает руку писатель.
Силуэты заговорщиков растворяются в темноте арки заднего двора.
* * *
На фото Николай и Алик вечером того же дня. Судя по настроению, всё получилось.